Читаем без скачивания Арсенал эволюции [= Онкоген] - Андрей Морголь

Одним из представителей чародеев был поначалу ничем особенным не выделявшийся волшебник по имени Кащер, который орудовал в самом тривиальном городишке на юге Мидлонии, регулярно посещал Сейм, а из всех отраслей чароведения больше всего увлекался мастерством исцеления. Сам по себе он был человеком довольно угрюмым и необщительным — друзей, женщин и детей за ним не замечалось. На Сейме вел себя как заправский партизан, то есть своей информацией делился чуть ли не под пытками, да и то вряд ли всей. Так, показывал пару заклинаний по заживлению чирьев и лечению икоты, но ничего более серьезного, зато на новые фишки коллег смотрел — как подростки видео с пометкой «ХХХ». В общем, полностью производил впечатление хронического провинциала, который сам толком ничего не может, но у корифеев поучиться не прочь. Большинство даже не знало, как его по имени, поэтому всерьез Кащера никто воспринимать даже не пытался. И очень зря.

Если бы хоть кто-нибудь догадался проследить за теми экспериментами, которые волшебник ставил на клинической базе в своем городке, все могло иметь совсем другое продолжение. Но…

Сначала дела шли достаточно неплохо. Кащер успешно исцелял людей, искал новые заклинания, привозил из Глады заимствованные, однако ходила по свету такая хворь, которую никакие чары не брали. Она исподволь, незаметно подтачивала организм, развивалась постепенно, в основном у людей в возрасте, которые поначалу даже не замечали ее, списывая все на усталость и давние травмы, поэтому к волшебникам обращались, когда уже мучиться не было сил. Все, что те могли сделать, — это лишь убрать боль, но люди умирали все равно.

Кащер искал выход. Он пробовал все новые и новые варианты, которые чаще только усугубляли ситуацию. Некоторые пробные заклинания сводили в могилу тех пациентов, которым по прогнозам оставалось жить еще довольно долго, но Кащер продолжал безрезультатно связывать вместе, комбинировать и переворачивать известные ему рисунки чар. Ходили слухи, что чародей даже осмеливался производить вскрытия, которые по всей Поляне были строго запрещены.

Возможно, волшебник тронулся умом на почве собственных изысканий, а может быть, так все и планировал, но когда ему все-таки удалось победить коварный недуг, исцеленным никто не завидовал, потому что эти существа трудно было назвать живыми людьми. Кащер делал из больных нечто смахивающее на труп, не любящее солнечного света, с тощим сутулым телом, сухой черной постоянно осыпающейся кожей, впалым осунувшимся лицом без глаз, сиплым голосом и резкими движениями. Тех, кем они были раньше, несчастные напоминали весьма отдаленно. Из своей прошлой жизни существа сами ничего не помнили и вели себя крайне агрессивно, вполне сносно ориентируясь в пространстве без органов зрения и норовя постоянно полакомиться попавшейся под руку домашней скотиной, включая кошек и собак.

Волшебник объявил данные экземпляры новым этапом в развитии человечества. Они и вправду оказались более выносливыми, сильными, способными жить намного дольше обычного. Кащер обещал сделать такими всех, кто к этой метаморфозе предрасположен, но мало кому хотелось раньше времени настолько видоизменяться. Хотя все равно периодически находились слегка одаренные кое-чем личности, которым хватало мозгов прийти к волшебнику на переоформление личности.

Исчерпав лимит чудаков и юродивых в родном городе, Кащер со своей толпой красавчиков, беспрекословно ему подчинявшихся, двинул проповедовать в соседние селения. Из-за нелюбви к прямым солнечным лучам эта орава передвигалась либо в ночное время, либо в очень пасмурную погоду. Оттого каждое их появление на новом месте изрядно напрягало местных жителей. Представляю их ощущения: еще вчера все было спокойно, и вдруг ночью раздается непонятный вой, а утром городок уже наводняют дружные толпы кошмарных созданий.

Но, как ни странно, всюду отыскивались желающие примерять на себя новый облик — в основном те, кому либо терять было нечего, либо уже утерян был мозг. Так получалось, что далеко не всех жаждущих новой жизни Кащер мог удовлетворить: только представителей с особенной предрасположенностью. Несмотря на это досадное обстоятельство, ограничивающее массовые мутации, волшебник продолжал неистово агитировать население. Поэтому когда Сейм Чароведения наконец обратил внимание на выходки своего подопечного, было слишком поздно. Кащер успел трансформировать самого себя.

Руководство Сейма во главе с Верховным Волшебником быстро нашло его и вступило в переговоры, убеждая остановиться, но колдун ничего не хотел слушать, настаивая на своем эволюционном предназначении. Тогда волшебникам ничего более не оставалось, как уничтожить сумасшедшего коллегу, но они даже не догадывались, насколько тот стал силен. Сказание об этой битве, когда погибли под чарами колдуна четыре величайших чародея, сохранилось и по сей день. Хотя некоторые говорят, будто главы Сейма вовсе не умерли, а лишь покинули тела, переселившись в доспехи Верховного Волшебника, и вот теперь томятся там, ожидая реванша. Доподлинно известно, что доспехи в самом деле после битвы остались, но слуги Кащера их сразу забрали с собой, и больше сбрую никто никогда не видел.

Тем временем, узнав о гибели своих лучших представителей, Сейм организовал массированную облаву на колдуна, да еще и регулярную армию Великого князя подписали на это дело. Погоня вышла на след и гнала врага до самой западной границы Поляны, однако убить его так и не смогли. Кащер неизвестно каким чудом постоянно избегал неминуемой смерти и в конце концов со своей немногочисленной свитой скрылся в дебрях леса, где искать его уже никто не рискнул.

То, что лес принял изгоев с распростертыми объятиями, стало понятно уже через пару лет после произошедших событий, когда вдоль западной границы Поляны ночами стали появляться исчадия Кащера. Они нападали на скот и запоздалых прохожих, пугали окрестные деревни своим сиплым воем и абсолютно заслуженно получили название «пачвары».

Ухудшал обстоятельства еще и тот факт, что колдун добрался до волков. Закадычными друзьями людей тех и так назвать было сложно, а теперь они еще вместе со своими модифицированными прототипами — волколаками — на пару принялись выгрызать популяции мидлонцев, живущих рядом с лесом.

А хуже всего — это предательское поведение целой ватаги волшебников, жаждущих большей силы. Они возжелали присоединиться к сумасшедшему Кащеру! Естественно, об этом стремлении опальные чародеи никому не говорили, а так тихонько, бочком, повышмыгивали из Сейма — и бегом к злобному колдуну, трансформироваться. Обычных чародеев по-прежнему так и называли волшебниками, а тех, что сменили амплуа, — колдунами. Такая вот дифференцировка.